За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

Володя внимательно посмотрел на Олю, понимая ее беспокойство — ведь ей, молодому испытателю, приходится нелегко.

— Так, конечно, докладывать нельзя — нужна ясность. Понаблюдай, когда это бывает.

— Завтра с утра опять полечу, — решительно сказала Оля.

Утром следующего дня она пришла на аэродром, чтобы снова поднять самолет в воздух.

— Заправлен? Можно лететь? — справилась у механика.

— Полностью.

Она взлетела и направила самолет в зону, отведенную для пилотирования. Делая глубокие виражи, отметила то же самое, что и накануне, — самолет увеличивал скорость вращения, выходил из нормального режима. Сомнений не оставалось — нарушена продольная устойчивость, и это повторялось каждый раз, как только Оля вводила самолет в вираж. От сердца отлегло — теперь никаких расхождений, и можно с чистой совестью доложить об этом.

Она пошла на посадку. Однако в тот момент, когда, выравнивая самолет, потянула ручку на себя и уменьшила скорость, неожиданно обнаружила, что самолет стал «задирать нос», стремясь свалиться на крыло. Все та же неустойчивость! Но вчера при посадке не было ничего подобного, откуда же это сегодня?

Не задерживаясь на земле, Оля снова взлетела, сделала круг и села — все повторилось. И в третий раз — то же самое. Явно самолет неустойчив. Но где искать причину? Это еще предстояло выяснить.

Когда Оля доложила свои наблюдения ведущему инженеру, тот удивился.

— Неустойчивость? Не может быть, — возразил он авторитетно. — На этом самолете уже пробовал летать испытатель, он этого не заметил. А в воздухе был долго.

— Странно, я с полной ответственностью утверждаю — в самолете есть серьезный дефект. Я только что села.

— Но почему у вас — дефект, а у него — нет? — настаивал инженер. — Правда, он не успел довести дело до конца. Жаль, его нет сейчас здесь. Но все же он летал!

Не сомневаясь в том, что права, Оля обиженно сказала:

— Значит, вы мне не верите? Тогда пусть слетает кто-нибудь другой! И прямо сейчас!

Инженер, чувствуя, что высказался резковато, произнес уже более спокойно и миролюбиво:

— Ну что вы, Ольга Николаевна. Не надо же так — сразу в амбицию.

— А я настаиваю, — заупрямилась Оля. — Нужно выяснить, кто прав. Это же для дела нужно!

Инженер подумал и сказал:

— Хорошо. Проверим, конечно. Я попрошу, чтобы выделили сейчас летчика.

Вскоре явился знакомый испытатель и, весело поглядывая на Олю, спросил:

— В чем вы тут сомневаетесь?

— Я-то не сомневаюсь, — сухо ответила Оля. — Но лучше, если результат подтвердит кто-нибудь еще.

— Понятно. Горючего хватит?

— Я недолго летала.

Летчик проверил по прибору количество горючего.

— Полно еще. Значит, говоришь, на виражах и особенно на посадке? Посмотрим.

Оля промолчала. Хоть она и была уверена в своих выводах, все же опасение оставалось: было неясно, почему вчера самолет временами вел себя нормально.

А что, если сейчас у испытателя все будет в порядке? Но говорить об этом Оля не хотела. Лучше подождать, когда летчик возвратится со своими собственными выводами — он ведь опытнее Оли.

С нетерпением ждала она его возвращения. Ей казалось, что прошло очень много времени, что и горючего в баках не осталось. Наконец испытатель сел. Посадка была идеальной, тем не менее он снова взлетел и, сделав круг, посадил самолет так же хорошо, как и первый раз. Сердце у Оли упало — так и есть, все нормально.

Когда летчик зарулил самолет и вышел, по выражению его лица, непроницаемому, даже мрачноватому, Оля сразу догадалась: он с ней несогласен.

Подошел инженер.

— Ну как, подтвердилось?

Не глядя на Олю, летчик уверенно заявил:

— Ерунда. Все придумываете. Никаких дефектов нет, самолет ведет себя без отклонений. И на виражах, и на посадке.

— Значит, никаких отклонений? — специально переспросил инженер.

— Никаких!

Оле стало жарко, она мгновенно покраснела до корней волос. Наступило неловкое молчание, которое длилось, как ей показалось, бесконечно долго.

— Неужели… вы так ничего и не обнаружили? — с трудом произнесла она.

— Ровным счетом — ничего.

В этот момент Оля мучительно решала, сказать ли, что и у нее временами тоже все было нормально. Но то было вчера, а сегодня… Нет, надо ей полетать еще самой, подумать, поразмышлять. Не верить летчику она не имела никакого права.

И все же она запротестовала:

— Значит, то, что я обнаружила — неправда? Вы должны мне тоже верить! — воскликнула она, волнуясь. — Видите ли… вчера и у меня самолет иногда вел себя вполне нормально, был устойчив. А вот сегодня…

— Ну, знаете, Ямщикова! — развел руками инженер.

Действительно, положение глупое. Ведь могут подумать, что она ошиблась, а теперь просто изворачивается, даже определенно так думают. Оля умоляюще смотрела на инженера. Летчик молча собрался и ушел, выполнив то, о чем его просили. Остальное его не интересовало — пусть сами разбираются.

— Мне необходимо еще полетать. Хочу убедиться. Постараюсь узнать причину дефекта — я ведь тоже инженер, — сказала Оля.

— Конечно, конечно. Это ваше право. Ищите, — быстро согласился ведущий инженер, которому тоже нужна была определенность.

И Оля искала причину неустойчивости самолета. Упорно летала, выполняла виражи, пилотаж, посадки, сравнивала результаты, полученные в различных условиях полета. Надо было выяснить, почему в одних случаях самолет неустойчив, а в других ведет себя нормально. А это бывало даже в один и тот же день. Точно так случилось и в тот день, когда у нее все было из рук вон плохо, а у летчика, проверявшего самолет следом за ней, оказалось все в порядке. В чем же причина?

Наконец Оля добилась ясности. Все оказалось настолько просто, что в первый момент она поразилась — как же сразу не догадалась! Выяснилось, что устойчивость нарушалась, когда самолет был полностью заправлен горючим — в этом случае центр тяжести самолета перемещался назад, выходя за пределы нормы. Когда же в полете топливо постепенно расходовалось, центр тяжести возвращался в нормальные пределы, и самолет вел себя без отклонений. Летчик-испытатель, вылетев после того, как Оля уже некоторое время пробыла в воздухе, естественно не обнаружил никаких ненормальностей в поведении самолета. Все было вполне логично.

Первым делом Оля обратилась к своему непосредственному начальнику — Кубышкину.

— Слушай, Кубышкин, я хочу попросить, чтобы тот испытатель слетал еще раз.

— Это зачем? Он выполняет другое задание.

— Ну один раз. При полной заправке самолета.

— Чего ты мудришь, Ольга? Не могут снять его с испытаний — у него там другие заботы! Да ты объясни толком — может, лучше я слетаю?

Оля покачала головой.

— Нет, пусть он. Конечно, и ты можешь отлично подтвердить все, но лучше, если это сделает он.

— Так